Ответ на Номер №102 из ГДЗ по Русскому языку 7 класс: Ладыженская Т.А.

Написал восьмилетний Витя письмо своему учителю и подписался: «Любимый и уважаемый ваш ученик В. Петров». Все стали смеяться над ним и шутить. Почему подпись вызвала такую реакцию окружающих? В какой форме надо было употребить причастия? Как должен подписаться ученик? Запишите.

Спишите, расставляя пропущенные запятые. Над действительными причастиями надпишите букву д., над страдательными - с.

1. Я ехал один на стареньк..м видавш..м виды «Москвиче» и боялся, что за Уралом встрет..т меня выжженная трава, тучи (горько)солё(н, нн)ой пыли и зной. 2. Суслики стоявш..е на часах заслышав м..тор, бросились в густ..ю траву. 3. Совсем стемнело. Вдруг вместе с прохлади..м ветерком донёсся откуда-то чуть разл..чимый горький запах костра. 4. Широкий паром пр..ткнувшийся к берегу к..зался морским чудовищ..м. 5. В (не)ровн..м свете костра шалаш(?) сложенный из камыша был похож(?) на огромную задр..мавшую птицу.(А. Некрасов)

102. Прочитайте письмо А. Солженицына Нобелевскому комитету.
Какова тема и коммуникативная задача письма? Определите,
к какой функциональной разновидности языка относится данный
текст. Выделите характерные для неё языковые средства. Какие
доводы в защиту своего мнения приводит автор? Какие формулы
вежливости он использует?

12 апреля 1972 г.
Многоуважаемые господа!

Я осмеливаюсь писать это письмо лишь потому, что, по
моим сведениям, бывшие нобелевские лауреаты имеют право выдвижения кандидатов на текущий год и выдвижение
начинается с февраля. Если я такого права не имею, прошу
простить меня и считать моё письмо недействительным.

Как сказал г-н К. Р. Гиров в речи при несостоявшемся
вручении мне нобелевских знаков, Нобелевская премия не
есть акт вежливости по отношению к какой-либо стране.
Беру на себя смелость более широко понять и истолковать
так: не есть акт вежливости или очерёдности по отношению
к национальным литературам или к художественным или
идеологическим направлениям. Поэтому я не поддамся национальному эгоизму и не буду аргументировать тем, что
русская литература представлена в нобелевских лауреатах
непропорционально мало своему истинному мировому весу.

Но, именно основываясь на правильной и широкой точке
зрения г-на Гирова, а вероятно, и других членов Академии, я обращаюсь к вам с просьбой не поддаться рутине
«очерёдности» ни в национальном отношении, ни в лично-биографическом, ни в каком-либо ином. Именно эти соображения могли бы помешать вам в 1972 году объективно
рассмотреть кандидатуру Владимира Владимировича Набокова — из-за того, что лишь два года назад вашей премии удостоен русский и лишь три года назад — писатель
сходной двуязыковой судьбы, прославившийся даже главным образом не в своей родной литературе.

Я не буду пространно аргументировать и выскажу
о В. Набокове только своё личное мнение. Это писатель
ослепительного литературного дарования, именно такого,
которое мы зовём гениальностью. Он достиг вершин в тончайших психологических наблюдениях, в изощрённой игре
языка (двух выдающихся языков мира!), в блистательной
композиции. Он совершенно своеобразен, узнаётся с одного
абзаца — признак истинной яркости, неповторимости таланта. В развитой литературе ХХ века он занимает особое, высокое и несравнимое положение.

Всего этого, мне кажется, с избытком достаточно, чтобы
присудить В. В. Набокову Нобелевскую премию по литературе и поспешить с этим актом в 1972 году, так как автору столько же лет, сколько и нашему веку. Обиднее всего бывает осознать с опозданием непоправимость ошибки.

Присуждение премии Набокову, по моему уверенному убеждению, укрепит и возвысит сам институт Нобелевских
премий.

С самым глубоким уважением
к вашему литературному суду
ваш А. Солженицын

(Новая газета. — 1998. —№1)